Счастливые дни в аду - enahma []

Через некоторое время он понял, что стонет. Потом кричит. Потом орет. В конце концов, он мог только стонать охрипшим голосом, валяясь в собственной крови и блевотине.

Все болело. Он не мог нормально дышать. Когда же он подумал, что они не смогут придумать новых способов причинить боль, пришел Малфой с обычным молотком.

Он окаменел от ужаса, когда два ублюдка подняли его и поставили на колени возле стола. Он не мог даже протестовать, только оцепенело смотрел, как третий фиксировал его кисти на столе поспешно наколдованным креплением. Он точно знал, что произойдет. КТО придет.

Раньше он не мог верить этому. Этот человек был его другом. Даже лучшим другом. А теперь…

Он никогда умышленно не причинял ему вреда, даже когда сменил сторону. Он всегда присматривал за его сыном, пока Драко был в школе… Несмотря на все, что произошло, они оставались друзьями… Или, по крайней мере, он верил в это.

Доказательство его неудачи стояло теперь перед ним. Снейп скорчился и отвернул лицо от взгляда мужчины. Теперь он сам мог почувствовать и этот вид боли. Не то, чтобы он очень хотел этого.

Первый удар был неожиданным. Его глаза закатились под лоб, и он почувствовал металлический вкус во рту. Кровь. Он прикусил себе язык. Это было хуже, чем казалось. Было счастьем, что он не обмочился. И хотя несколько минут назад он был уверен, что в нем не осталось сил, чтобы кричать, он закричал и плотно закрыл глаза, концентрируясь на своем дыхании. Он не хотел видеть свои руки. Никогда.

Когда его первый палец был разбит, Люциус дал ему небольшой перерыв.

– Как насчет этого вида боли? – спросил Волдеморт с насмешливым любопытством. – Я боялся, что никогда больше не услышу твой голос… Но у Люциуса НАСТОЯЩИЙ талант убеждать тебя открыть твой упрямый рот, мой профессор. По крайней мере, молодой Поттер может слышать, что ты все еще жив.

Сначала это последнее высказывание принесло огромное облегчение оборванному мастеру зельеварения. Гарри узнает, что он еще жив! Но мгновение спустя он заколебался. Возможно, эта часть информации уменьшила бы его боли. Или это увеличило бы их? Его вздох слился со следующим ударом. Гарри мог слышать его крики, а мальчик знал, что он мог в молчании перенести разные пытки. Что он подумает о его криках? Ребенок был таким сострадательным…

К тому времени, когда Люциус закончил работать с его левой рукой, Снейп потерял сознание. Вместо своего любимого заклинания «Энервейт» Темный Лорд решил использовать одно из зелий мастера зельеварения, зелье бодрствования. Это было бы чрезвычайно плохо, подумал Снейп в полуосознанном удивлении. Не упоминая того, что другим зельем, которое Волдеморт влил ему в горло, было Делоурем Фацио. Снейп на мгновение удивился, что Волдеморт не использовал это раньше. Комбинированным использованием Делоурем Фацио и Круциатуса можно было пытать любого до безумия… как Лонгботтомов, которых замучили этим же способом. Это зелье было предназначено для стирания промежутков между нейронами, которые предназначались, чтобы препятствовать мозгу сходить с ума от невыносимой физической боли, порождая подавление или онемение нервной системы.

Это было одним из его собственных результатов. Он изобрел это, когда работал в институте исследования зелий здоровья. Какая ирония!

Мастер зельеварения знал, что случится.

Через некоторое время он будет абсолютно неспособен издать даже крошечный, слабый звук. Волшебные путы ослабли, и он упал на пол. В сознании. Проклятое бодрствование.

В следующий момент он почувствовал осторожную, добрую руку на своем плече.

– Про… профессор, – кто-то плакал над ним, и горячие слезы падали на его голую кожу. Это был Гарри.

Он слышал, как Пожиратели Смерти приказали мальчику вернуть его в камеру. Несмотря на слабость, он старался встать, идти на своих ногах. Это было нелегко, но они так или иначе сделали это.

Большая коричневая дверь захлопнулась позади них. ИХ! Они снова были вместе.

Из последних сил Снейп подтащился к знакомому углу и сел, прислонившись к стене. Гарри, шатаясь, последовал за ним, подняв несчастный плащ с пола. Он встал на колени возле профессора и, сняв с себя свитер Снейпа, заботливо одел обнаженного мужчину. Снейп даже не мог протестовать. Из-за зелья он был в сознании, но на самом деле он не очнулся. Он не хотел, чтобы мальчик делал это, но был бессилен как-то помешать.

Гарри медленно натянул свитер на его голову. Затем он поднял руку, чтобы просунуть в рукав одежды, но увидел пальцы. Снейп видел, что тот был очень близок к обмороку. Но Гарри, собрав всю силу воли, просунул неузнаваемую конечность в рукав так бережно, как мог. Затем другую, пока Снейп не оказался одет.

Свитер был окровавленным и невероятно грязным. Но он также был теплым, теплом живого тела… Тела Гарри. Или он был теплым из-за заботы мальчика?

Снейп не знал, когда Гарри начал плакать. В то время, когда он заметил его руки? Его тело? Его пребывание в сознании?

Гарри подтянул ноги профессора к его груди («Сохранить тепло…» – пробормотал он, рыдая) и бережными движениями обернул вокруг них плащ.

Он все еще плакал, когда прижался к боку Снейпа и обнял его.

И он продолжал плакать очень долгое, долгое время. Снейп хотел погладить его по голове, но, побоявшись боли в руках, решил этого не делать.

– Все хорошо, Гарри, – пробормотал он через некоторое время. – Ты можешь перестать. Ты не должен плакать.

– Нет? – слабо ответил мальчик. – Почему я не должен плакать? У меня есть очень серьезные причины плакать, сэр.

На это замечание никакого ответа не последовало. Гарри был прав.

– У нас также есть несколько причин быть счастливыми, – вздохнул профессор. – Мы снова можем быть вместе.

– Вы счастливы быть со мной? – обнадежено прозвучал голос мальчика.

– Поттер, ради Бога, разве я не говорил тебе это прежде? Да, я счастлив быть с тобой. Фактически, то время, когда мы были разделены, казалось проклятым, – он мог чувствовать слабый намек на гнев, но его голос был таким слабым и хриплым, что все это прозвучало как тихий шепот. Руки вокруг него напряглись, и гнев исчез. – Если я правильно помню, я рассказал тебе кое-что о своем доме и твоем пребывании возле меня, и я не передумал. Этого достаточно для тебя, чтобы успокоиться?

Внезапно Гарри покраснел.

– Вы знаете, сэр, я… когда нас разделили, я думал о том, чтобы спросить Вас, сказали ли Вы это серьезно или нет…

– Как Вы, конечно, заметили, мистер Поттер, я всегда серьезен, – попробовал он сказать это строгим голосом, но потерпел неудачу. Губы Гарри разошлись в полуулыбке.

– Я так думал в школе. Но с тех пор, как мы здесь вместе, профессор, я заметил другие Ваши характерные черты.